Лариса Кадочникова: ”Благодаря Сергею Параджанову поднялось украинское кино”
В Украинском доме 8 июня должен состояться показ отреставрированного фильма Сергея Параджанова “Тени забытых предков” – одного из лучших украинских фильмов, который, наряду с фильмами Александра Довженко, оказал колоссальное влияние на мировой кинематограф. Перед показом фильма Параджанова выступит Лариса Кадочникова – народная артистка Украины, сыгравшая главную роль в “Тенях забытых предков”, муза мастера и легенда столичной сцены. КиївВлада поговорила с Ларисой Кадочниковой о Сергее Параджанове и его роли в становлении украинского поэтического кино и киевском киноренессансе 1960-1970-х годов, о Юрии Ильенко, Андрее Тарковском. А также новом фильме Ларисы Кадочниковой и Дмитрия Томашпольского.
В мае “Тени забытых предков” вышел на экраны столичных кинотеатров – “Жовтня” и “Ультрамаринов”. В “Жовтне” временами был аншлаг, но в целом посещаемость столичных кинотеатров в военное время оставляет желать лучшего.
Незадолго до показа фильма с Украинском доме KВ встретилась с Ларисой Кадочниковой, чтобы вспомнить о съемках легендарного фильма и Сергее Параджанове, роль которого в истории украинского кинематографа и культуре Киева незаслуженно забыта.
KВ: Вы последняя, кто осталась из творцов “Теней забытых предков”, одного из лучших фильмов всех времен и народов – по мнению авторитетных кинокритиков и киноведов. Что осталось в Вашей памяти о фильме, о его съемках, о Параджанове, о Миколайчуке?
Лариса Кадочникова: С “Тенями забытых предков” связан огромный этап в моей жизни.
Моя мама родилась здесь (в Киеве, – KВ), но потом в 16 лет уехала в Москву, где поступила во ВГИК, и на втором курсе сыграла главную роль в “Бесприданнице” Якова Протазанова. Я тоже закончила ВГИК и работала в одном из лучших театров – театре “Современник”, где играла много главные ролей. Это был театр единомышленников, что невероятно важно.
Мой муж Юрий Ильенко, который после окончания ВГИКа был распределен в Украину – вначале на Ялтинскую киностудию. Позже его пригласил на киностудию им. А.П.Довженко Василий Цвиркунов – замечательный директор киностудии, благодаря которому, кстати, и состоялось украинское поэтическое кино. Именно Василий Цвиркунов предложил Сергею Параджанову снять фильм к 100-летию Михаила Коцюбинского “Тени забытых предков” – как очень необычному режиссеру, который снимет интересный фильм. Я бы памятник поставила Цвиркунову за все, что он сделал для украинского кино.
Тогда все утверждалось в Москве. Юрий (Ильенко) приезжал туда раз в полгода, и в тот раз приехал вместе с Параджановым. “Да, он странный, сумасшедший, но, по-моему, безумно талантлив. Хочешь с ним познакомиться?”, – спросил Юра. Я ответила: “Почему бы нет?”.
Мы встретились на ул. Горького, было лето, страшная жара, полно народа. Издалека мы увидели человека, который в черной шляпе и черном пальто сидел на черном чемоданчике. Такой вот Чарли Чаплин. Юра представил меня. Параджанов повернул голову, посмотрел на меня и сказал: “Маричка!”.
KВ: То есть никакого предварительного отбора в Вашем случае не было?
Лариса Кадочникова: Кинопробы, конечно, были, но позже – в Киеве, два дня. А тогда Сергей (Параджанов) сразу предложил приехать в Киев. Я ответила, что приеду, если меня отпустят в театре.
KВ: Главным режиссером “Современника” тогда был Олег Ефремов. Вы рассказывали, что отпускал он Вас с большим трудом.
Лариса Кадочникова: Да. Когда я сказала ему, что хочу уехать в Киев на кинопробы, муж будет снимать кино, лицо у Олега Николаевича вытянулось. Двух составов в театре не было, я играла почти каждый день. Олег Николаевич спросил: “Что, тут мало киностудий? Какие там фильмы на студии Довженко?”. Я назвала Параджанова, Ефремов сказал, что ничего о нем не знает. “Лариса, театр – твой дом. Если ты уедешь, можешь не возвращаться”, – сказал Олег Николаевич.
Уже после прохождения кинопроб в Киеве, я принесла бумагу – и Ефремов ее подписал с каменным лицом. Он мне так и не простил этого, потому что считал: актер должен работать в театре, а кино – на последнем месте.
KВ: Каким Вы увидели Киев почти 60 лет назад – родной город Вашей мамы?
Лариса Кадочникова: Я совершенно обалдела. Это был город-парк – самый красивый город мира, в которых я бывала. В Днепре можно купаться, а попробуй в Москва-реке искупаться – сразу попадешь в больницу. Я тогда удивлялась – это же город-курорт, а вы, киевляне, еще на какие-то курорты ездите.
KВ: Как проходили кинопробы?
Лариса Кадочникова: Очень коротко. Я тогда же встретилась и познакомилась с Иваном Миколайчуком (исполнитель главной мужской роли в “Тенях забытых предков” Ивана Палийчука) и была совершенно потрясена его красотой, умом, обаянием. Попробовали буквально две реплики, снимал Юра (Ильенко).
Потом вернулась в Москву. Позвонил Параджанов, сказал, что меня утвердили и надо уехать на съемки на полгода, если не на целый год – безвылазно. И я уехала.
KВ: Съемки “Теней забытых предков” продолжались больше года, не полгода и даже не год.
Лариса Кадочникова: Да, больше года. Это сейчас снимают за две недели четыре серии, как я недавно снялась в сериале. А тогда переснимали некоторые сцены по несколько раз, для Юры (Ильенко) и Сергея (Параджанова) был важен каждый кадр.
KВ: Мы же не можем сравнивать, извините за грубость, высокую кухню и фастфуд.
Лариса Кадочникова: Совершенно верно. Это сейчас даже трудно объяснить, как выбиралась натура, как мы ждали отснятый материал, а это ж надо было проявить пленку, отсмотреть ее, не так как сейчас – сразу на мониторе посмотрел и все понятно. Две недели и больше уходило на пересылку туда-сюда и проявку пленки.
Просмотры отснятого материала тоже были целым действом. В селе, где проходили съемки (село Криворивня Ивано-Франковская область, где Михаил Коцюбинский написал свою повесть, и где сейчас силами местных жителей создан музей, посвященный фильму "Тени забытых предков", – KВ), был маленький кинотеатр, куда набивалось все село, потому что в фильме снимались буквально все местные жители, считайте, что колхоз там на год остановился – и смотрели себя на экране, кричали, аплодировали, видя себя и соседей на экране.
По вечерам в доме, который снимал Параджанов, тоже собиралась масса народу. Сергей был очень остроумный, яркий и устраивал настоящий театр.
KВ: Съемки начались гладко?
Лариса Кадочникова: Для меня и Юры – нет. Я была жесткой поклонницей черно-белого кино, а тут – какой-то “ландрин” (леденцы, монпансье, – KВ). Я сказала Юре через месяц после начала съемок: “Не понимаю я этого, ухожу из этого кино, вернусь в “Современник”, там такие роли”.
Тогда были сняты две-три сцены и Юре тоже не понравилась его работа, он тоже решил уходить и сказал Параджанову: “Вызывай своего друга (Сурен Шахбазян, снимал “Цвет граната”, – KВ)”.
Кадр из фильма "Цвет граната", в главной роли - Софико Чиаурели
Параджанов позволил Юре уйти и написал Шахбазяну. А меня отказался отпускать, хотя начал искать других актрис – из Питера вызывали, из Львова. Но Параджанову никто не нравился.
Даже директор киностудии Довженко Василий Цвиркун приехал – это же инцидент, когда снимается фильм к 100-летию Коцюбинского, а тут и оператор, и главная актриса отказываются. Только Миколайчук в этом всем не принимал участие – он попал в родную среду, для него все свое, снимается у какого-то сумасшедшего гения.
А съемки тем временем продолжались – деньги же выделены. Прошло еще две недели, прислали свежий отснятый материал, и Параджанов говорит: “Сейчас вы увидите гениальное!”.
В фильме есть сцена, где Палагна (роль исполнила Татьяна Бестаева, – KВ) спускается по сеновалу в объятьях Палийчука (главная роль Ивана Миколайчука, – KВ). Я говорю: “Юра, по-моему это и правда гениально”. Юра мне ответил: “Да, я правда здорово снял”.
И тогда мы решили остаться в фильме. А Сергей (Параджанов) сказал: “Лариса, я бы тебя все равно не отпустил”.
Это было что-то совершенно невероятное – появился режиссер, который смотрит на мир, на кадр, цвет, ракурс совершенно другими глазами.
KВ: Каким Параджанов был в жизни?
Лариса Кадочникова: Сумасшедшим. И гениальным.
KВ: Это понятно, достаточно посмотреть на коллажи Сергея Иосифовича. Но был ли он деспотом, как большинство гениев, или наоборот?
Лариса Кадочникова: Он был всяким. Двери его квартиры были открыты всегда – в любое время дня и ночи, для каждого – дворника, генерала, гостя из Италии. Это трудно вообразить, что это происходило в квартире, где жили не только Сергей, а и его жена Светлана с маленьким сыном Суреном.
Сергей Параджанов с сыном Суреном, фото: Facebook Юрия Мечитова
Приходят постоянно самые разные люди, что-то готовят на кухне, моются в ванной, садятся за стол – и бесконечные разговоры об искусстве.
Еще Параджанов очень любил камни. У него после ареста даже искали какие-то бриллианты, даже паркет поднимали, но никаких бриллиантов никогда и близко не было. Ему когда дарили какой-то камень, он звонил мне или друзьям – и дарил. А мы потом тоже дарили эти камни.
Сергей также очень любил дарить женщинам шали. Он вообще любил дарить: нравится – бери.
Коллаж Сергея Параджанова “Я продал дачу”, 1985 год, источник: https://vakin.livejournal.com/2510709.html
Он почти не пил. Я точно никогда не видела его пьяным, хотя на столе – три больших, составленных в ряд стола – всегда было красное вино. Еще он очень любил большие красные перцы, которых сейчас завались, а тогда – большая редкость. На большой тарелке в любое время года всегда лежали эти перцы, яблоки, фрукты. И стояло хорошее грузинское вино.
Но! Сергей никогда не пускал тех, кого не любил, мог захлопнуть перед носом дверь. Но это редкие случаи.
KВ: А были у него любимые гости?
Лариса Кадочникова: Он много кого любил. Но всегда был Иван Драч, сидел, как правило, под стеной, а Параджанов говорил: “Смотрите, вот гений! Смотрите, какой у него лоб!”. И, кстати, Драч стал первым, кто сказал про “Тени забытых предков”, что это гениальное кино – в маленьком кинозале на 70 человек.
Кадр из фильма “Тени забытых предков”
На площадке с ним было совсем не так, как учила меня во ВГИКе Ольга Ивановна Пыжова (ученица Станиславского, – КВ) – Параджанов следил за каждой складочкой, каждым костюмом, прической. И говорил: “Твои глаза. Здесь поворачиваешься, смотришь в сторону, здесь отходишь”. Совершенно особая проработка каждой роли.
KВ: Вы сказали, что Миколайчук находился в своей среде. Ему Параджанов тоже давал такие указания?
Лариса Кадочникова: Нет. Иван (Миколайчук) просто жил. Он оттуда родом, ему даже ничего не надо было что-то делать – он играл самое себя. А со мной – да: глаза, распущенные волосы. Чистота и любовь.
KВ: Наверняка, у вас с Параджановым сохранились дружеские отношения.
Лариса Кадочникова: Я его просто боготворила.
KВ: Когда стало по-настоящему понятно, что “Тени забытых предков” – гениальный фильм?
Лариса Кадочникова: После того, как его показали в Аргентине. Сергея, кстати, не выпустили. Потому что он брякнул: “Лечу в Аргентину! Мне билет в один конец, обратно я не полечу”. Документы на выезд тогда, кстати, оформлялись три месяца. И Юрия Ильенко на всякий случай не выпустили, потому что у нас не было детей. И полетели я и Иван Миколайчук.
Костюмов и парадных платьев у нас не было. Иван взял на прокат, а потом ему подарили, черный костюм. У меня было одно платьице, туфельки и пара свитерков – маленький чемоданчик.
Мы прилетели и поняли, что мы никто и звать нас никак. Тут звезды со всего мира. А тут какой-то Параджанов, что за кино такое, какая Буковина?
KВ: В Аргентине много эмигрантов из Украины.
Лариса Кадочникова: Да, и очень многие пришли на показ “Теней забытых предков”. Фестиваль проходил в 1965 году в Мар-дель-Плата, в кинотеатре на 4 тыс. мест. Зал был забит. И когда закончился, сначала тишина, а потом весь зал встал и устроил овации минут на пять.
Иван Миколайчук, Лариса Кадочникова, Сергей Параджанов, фото из архива Ларисы Кадочниковой
С этого момента и на всю неделю фестиваля мы стали звездами. Фильму не дали гран, но вручили специальный приз жюри и приз критиков. Картина имела колоссальный успех. И премии были уже потом – во Франции и т.д.
KВ: Там Вы стали звездой. Но СССР продолжал жить за “железным занавесом”, куда вы возвращались…
Лариса Кадочникова: Кстати, в Каннах по сей день не была ни разу. Париже была много раз, в том числе – с “Тенями забытых предков”. И возвращалась уже не просто в СССР, я возвращалась в Киев, куда полностью перебралась после “Теней забытых предков”.
KВ: Кстати, почему Вы не вернулись в Москву? Все-таки, тогда это была столица государства.
Лариса Кадочникова: Важную роль в этом сыграла позиция моего мужа. Он сказал: “”Современник” ты уже потеряла. Я хочу стать режиссером и, конечно, буду тебя снимать. Здесь есть театры. Здесь есть Параджанов. И здесь есть группа людей, которая будет делать что-то новое”.
Тогда, в 60-е, в Киеве действительно было дыхание чего-то нового – в кино, живописи, литературе. На показы украинского, французского, итальянского кино в киевские кинотеатры стояли часовые очереди.
Художник Сергей Якутович, режиссер Сергей Параджанов, оператор Юрий Ильенко, актер Иван Миколайчук – четыре гения, которые могли создать совершенно новое кино. Украинское кино, которое изменило бы весь мировой кинематограф.
Фотоколлаж из личного архива Ларисы Кадочниковой
Кстати, именно у Параджанова я познакомилась с Михаилом Резниковичем, который пригласил меня в Театр русской драмы, который теперь – Театр Леси Украинки. Я пришла в театр и с тех пор Театр Леси Украинки – мой второй дом.
Когда вышел “Каменный крест” Леонида Осыки (1968 год, – KВ), Параджанов был настолько потрясен, что говорил: “Леня, ты самый гениальный режиссер”. Кстати, про “За двома зайцями” Виктора Иванова Сергей тоже говорил: “Пройдут десятилетия – и вы увидите, что это невероятно гениальный фильм”.
И Роман Балаян фактически учился у Параджанова – каждый вечер сидел у Сергея, слушал, накапливал. И получалось совсем другое кино – и это прекрасно! И каждый брал что-то свое, что применял потом в своем творчестве.
Вы сказали в начале нашего разговора, что “Тени забытых предков” – один из самых значимых фильмов в истории. И это же правда! Федерико Феллини был потрясен этим фильмом и поменялся после его просмотра, многое взяв у Параджанова. Схожее произошло с Микеланджело Антониони.
Марчелло Мастрояни (справа) в гостях у Сергея Параджанова, источник: “Популярне”
Я во многих итальянских, американских, французских, польских фильмах вижу заимствования – и операторские, и режиссерские, и звукорежиссерские. Эта картина подарила многим радость и возможность создать что-то свое – гениальное. Тот же “Родник для жаждущих” Юры Ильенко (1965 год, – KВ), который много лет пролежал на полках, а потом был уничтожен и, если бы Юра не спас одну копию, то исчез бы навсегда – тоже благодаря “Теням забытых предков” и Параджанову!
Сергей Параджанов и Андрей Тарковский, источник: “Радиован”
Андрей Тарковский, который жил и работал в Москве, тоже дружил с Параджановым и считал его гениальным режиссером.
KВ: Насколько тесное общение было Параджанова с Тарковским?
Лариса Ильенко: Для Параджанова Тарковский был богом. Они искренне любили друг друга, много раз встречались. И считали друг друга гениями, выше которых нет. Так же дружили и с Владимиром Высоцким. Мастера из Польши, стран Балтии, Грузии – это были сообщающиеся сосуды.
Сергей Параджанов и Владимир Высоцкий, фото из архива Ларисы Кадочниковой
Вот такая атмосфера царила в Киеве лет десять. А потом это все ушло, исчезло.
KВ: Так повлиял арест Сергея Параджанова в 1974 году?
Лариса Кадочникова: Мне кажется, да. В воздухе появился страх. Было ощущение, будто гайки закручиваются. Звонили артистам из КГБ. Многие даже боялись подходить к дому Параджанова. Все мгновенно спрятались по углам. Мне тоже звонили, но я сказала, что никуда не пойду, я артистка и ничего не знаю. Больше не звонили.
Перестали звонить друг другу, перестали общаться. Казалось, что за каждым из “группы Параджанова” – а людей там было много – следили. Многие стали много пить и уходить из жизни.
KВ: В 1978 году Параджанов вышел из тюрьмы и вернулся в Киев. Вы наверняка встретились. Как это было?
Лариса Кадочникова: Мы очень ждали, когда Сергей выйдет на свободу. К Сергею часто ездил Михаил Беликов (на тот момент режиссер, сценарист, оператор киностудии Довженко, – KВ), хоть это и было довольно опасно.
Тюремный рисунок Сергея Параджанова, источник: Sova
Когда Параджанов вышел на свободу и вернулся в Киев на свою квартиру (отобрали квартиру позже) – весь город заговорил об этом. Но практически все побоялись с ним встречаться. Вот такой страх был запущен.
Мы на тот момент уже расстались с Юрой, что для Параджанова стало шоком, и я была замужем за Михаилом Саранчуком (на тот момент директор Театра русской драмы им. Леси Украинки, – КВ). И мне позвонил Параджанов.
Я встретилась с ним возле нашего дома, долго ходили вокруг дома. Он был сильно похудевший, изменился. Я пригласила его на премьеру “Отелло”, где играла Дездемону.
Я сказала Резниковичу, который поставил “Отелло”, что будет Параджанов. Миша очень обрадовался, выделил место в ложе.
Весь зал знал, что Параджанов здесь. Когда закончился спектакль, в проход вышел Сергей и пошел к сцене – в гробовой тишине. Он подошел, поклонился, поцеловал сцену и ушел под аплодисменты. Потом он встретился с Резниковичем, о чем-то они говорили.
Потом были встречи с компаниях друзей, Параджанов все пытался нас помирить в Юрой.
А потом в Доме кино был мой вечер. Леонид Осыка снял фильм о Врубеле (1989 год, – KВ) по сценарию Параджанова. Тогда же Сергей снимал свой последний фильм “Ашик-Кериб”. Сергей уже очень болел, рак.
Кадр из фильма Сергея Параджанова “Ашик-Кериб”
И я просила Леонида пригласить Параджанова. Он отказывался, мол, Сергей очень болен. Тогда я сама позвонила Сергею и пригласила. Он приехал накануне к нашему дому, позвонил с уличного телефона-автомата и попросил мужа спуститься. Миша спустился и поднялся с огромным яуфом (ящик для упаковки фильмокопий, – KВ), наполненным винами, коньяками, сладостями. Я рыдала – он, смертельно больной раком, приехал и привез эти дары!
И на следующий день он пришел на мой вечер. Под конец он поднялся на сцену, развернул огромную золотую шаль и укутал меня. Так мы с ним попрощались. Поехать на похороны я не смогла…
Похороны Сергея Параджанова, Ереван, июль 1990 года
Это был великий человек. Благодаря нему поднялось наше украинское кино. Конечно, был худсовет, дирекция и прочее. Но все шли к Параджанову за идеями – и все уходили от него одухотворенные и заряженные на творчество, зная, как снимать кино.
Я не видела в своей жизни, кроме мамы, добрее и щедрее человека.
KВ: Кого вы можете назвать учениками Параджанова в кино?
Лариса Кадочникова: Роман Балаян, Юрий Ильенко, Олег Бийма. Его очень любили Феллини и Тарковский. И Высоцкий. Думаю, во всем мире множество учеников Сергея.
И то, как с ним поступило государство – это невероятная жестокость.
KВ: Да, история Параджанова – это история Гумилева, Мандельштама, “расстрелянного поколения”. Это история государства, которое железным катком утюжит каждого, кто не такой как все, другой, яркий.
Лариса Кадочникова: Да, он мог выйти на сцену и сказать все, что он думает. В зале всех трясло, потому что знали: завтра за такие слова можно легко оказаться в тюрьме. А он просто говорил, что видел и что думал – о руководстве, о том, что творится в стране. Но при этом он не был мрачным – в нем кипела жизнь, очень добрая жизнь.
Сергей Параджанов, источник: “Радиован”
И к этой жизни тянулись все. Вот я, когда приехала в Киев. я была ефремовская. А потом стала параджановская. И до сих пор чувствую себя параджановской.
KВ: Чем сейчас, кроме игры на сцене Театра Леси Украинки, занимается параджановская Лариса Кадочникова?
Лариса Кадочникова: Мы с Дмитрием Томашпольским сняли фильм “Лариса Кадочникова. Война”. Сейчас идет монтаж фильма, сведение звука. Надеюсь, скоро все смогут его посмотреть. Тот же Томашпольский – автор фильма обо мне, “Автопортрет”. Очень хороший фильм.
Заглавное фото: KВ
