Киев – униженный и оскорбленный

“Всякому городу нрав і права”. Григорию Сковороде не приходило в голову ставить под сомнение правильность этого утверждения. Наоборот, оно стало первой строкой одного из его наиболее известных произведений. Нрав разный, потому что города разные, разная география, история, национальный состав, и в конечном итоге – разное местное население. А права – это must be, на то и вольный город.

Вот только киевлянам, спустя 520 лет после обретения их Киевом Магдебургского права (по сути, права на местное самоуправление) снова приходится бороться за право самим определять, как жить в родном городе.

Да, Город и сейчас, как у Булгакова: “Весной зацветают  белым цветом сады, одевается в зелень Царский сад, солнце ломится во все окна, зажигает в них пожары. А Днепр! А закаты! А Выдубицкий монастырь на склонах!  Зеленое море уступами сбегало к разноцветному ласковому Днепру. Черно-синие густые ночи над водой, электрический крест Св. Владимира, висящий в высоте”.

Но нет в Украине более униженного и оскорбленного города, чем Киев. Парадокс, нашему Городу, в свое время сохранявшему Магдебургское право дольше, чем какой-либо другой город Российской империи – до 1835 года – при независимой Украине так и не дали подняться с колен. Потому что это никому из властьимущих было не нужно, потому как невыгодно. Каждый властитель, имевший резиденцию в том или ином городе (соответственно, в столице), во все времена выстраивал те или иные отношения с местным населением. Кто-то устраивал террор и жил взаперти, кто-то был народным любимцем и запросто ходил по базару с минимальной охраной, уважая “нрав и права”.

А независимые президенты независимой Украины (по крайней мере, два последних из них) выбрали тактику игнорирования факта существования киевлян и урезания прав местного самоуправления. Так же, как европейские политики называют Украину мостом между Западом и Востоком, Киев вдруг оказался перекрестком между Днепропетровском, Донецком и Львовом. Причем не центром притяжения и “собирания земель”, а именно путями миграции принадлежащих к правящим кланам чиновников-бизнесменов. Но на мостах и перекрестках нет коренных жителей, там транзит. А в Киеве – есть.

И тем не менее, здесь оседают (если не уезжают в дальнее зарубежье) депутаты всех созывов, министры-замминистры всех правительств – почему-то их совершенно не тянет на малую родину. Здесь за счет трудовых мигрантов колоссальная нагрузка на социальную инфраструктуру, которую никто не компенсирует. Здесь много лет нет законно избранных мэра и депутатов Киевсовета. СМИ метко окрестили “гауляйтерами” (политическими “смотрящими”) всех последних градоначальников, которые были назначены центральной властью, а не избраны киевлянами. Здесь по решению “верхов” не работает специально принятый, хотя и не совершенный, но закрепляющий особый статус Киева Закон “О столице”. Урбанистическая культура деградирует, исторический центр разрушается, и события последнего полугода угрожают окончательно его уничтожить.

Некоторым даже кажется, что здесь вообще нет коренного населения – как например, мэру Львова Садовому, который на волне революционного энтузиазма решил разобраться с проблемами Киева, а не, скажем, Львовской области (почему бы не область, если во Львове все проблемы решены?). Поход его “Самопомощи” (название которой хочется прочесть то ли как “Садопомощь”, то ли как “Самонемощь”) – такое же возмутительное вмешательство во внутренние дела территориальной громады Киева, как и вмешательство России во внутренние дела Украины.  

Потому что так удобнее и безопаснее. Могут ли восстать киевляне, которых лишили права управлять своим Городом? Общность которых размыли еще после войны. “До войны в Киеве было 900 тысяч населения. К концу немецкой оккупации в нем оставалось 180 тысяч, то есть меньше, чем лежало мертвых в одном только Бабьем Яре. За время оккупации был убит каждый третий житель Киева, но если прибавить умерших от голода, не вернувшихся из Германии и т. п., то получится, что погиб каждый второй” (Анатолий Кузнецов. “Бабий Яр”). А вскоре после войны вдруг оказалось, что киевлян опять больше миллиона.

Теперь упорно навязывают люмпенский мем – “Вы тянете соки из Украины, жируете, терпите”. Не спорю, столица объективно привлекает пассионариев изо всех областей. Но приезжая в чужую страну, любой кандидат на жительство начинает с изучения местных “нравов”, а не кладет ноги на стол в горнице. А Киев по численности – это две третьих небольшой европейской страны. И факт того, что миграция внутренняя, а не международная, не означает, что на правила уважительной адаптации к местной культуре и на особенности организации городской среды кто-то имеет право наплевать. Например, разрушив смотровую площадку у Мариинского дворца или изувечив “вертолетной” площадкой Парковую аллею, или снеся исторический дом архитектора Казанского на Подоле.

Да, Киев как столица объективно не может оставаться тихим и уютным Городом – таким, каким он был во времена СССР: третьим по значимости “городом-курортом” (так его в 1985-м назвал Горбачев, а в 1986 году случился Чернобыль…). Но это не означает, что он должен превратиться в послечернобыльский Славутич, где каждая советская республика строила свой микрорайон в своем стиле.

Киев имеет право на уважение, а не унижение. Для того, чтобы Киев остался Киевом, и Украина им могла гордиться, Город должен сохранить свою аутентичность. Украина – не Россия, Киев – не Львов, и не Донецк. Киев – Центральная Украина, а не Западная, и не Восточная. Поэтому искусственно внедряемые в городскую среду и ментальность галицкие или донецкие мотивы представляют собой акт вандализма по отношению к самобытной культуре Киева.

И то, что происходит с Городом в течение последних, минимум, 10 лет, нельзя назвать иначе, как преступлением. Древний исторический город, достопримечательности которого внесены в список Всемирного наследия, заслуживает особого отношения.

Автор написанной кровью сердца книги о Киеве “Скорбное бесчувствие” Александр Анисимов в начале 90-х предложил программу “Возрождение Киева”. Вот она в сокращении:

1. Принять закон о защите исторических и культурных центров Отечества (в первую очередь, Киев, Львов, Одесса, Чернигов, Черновцы). Любое неоправданное вмешательство в старую застройку города должно расцениваться как преступление. Виновные должны нести заслуженное наказание.

2. Всякий раз, когда требуется принять единственно верное решение, связанное с судьбами исторического наследия Киева, необходимо проведение общегородского референдума.

3. Возвратить Киеву утраченные топонимы. Защитить городскую топонимику от посягательств в дальнейшем.

4. Весь Старый Киев (в границах 1923 года) объявить заповедной зоной.

5. Паспортизация и реставрация (возможно, бережная, исторически оправданная реконструкция) всех старинных зданий.

Да, это было немного другое время. И Киева в Киеве было больше – особенно в границах 1923 года. Тогда Анисимову (как и мне, и моим родителям) резала глаз “Лаврентьевна”, и он предлагал ее демонтировать. Хорошо, что он, еще один Киевлянин с большой буквы, не дожил до времени, когда в сравнении с “небоскребом Куровского” она будет выглядеть как произведение искусства.

Но раз уж украинцы оказались второгодниками в школе беспощадного Учителя-Времени и по новой проходят программу самопознания, не грех вернуться к наработкам, сделанным на заре независимости той страны, частью которой еще был (в полном смысле слова) Крым.

…. Кстати, на втором круглом столе, состоявшемся 17 мая в Харькове, Арсений Яценюк пообещал поэкспериментировать с самостоятельностью регионов. Может, и Киеву что-то перепадет? Хотелось бы, как минимум гарантий, что нынешние выборы, проходящие в экстремальных условиях, будут действительно внеочередными, и в следующем году нас ждут очередные. Что мэр и глава КГГА станут одним человеком (а лучше Человеком). Что выборы мэра пройдут в два тура. А в идеале – в силу особого статуса Киева – чтобы и мэр, и кандидаты в депутаты Киевсовета не только подвергались превентивной люстрации на предмет причастности к коррупционным деяниям, но и сдавали в прямом телеэфире экзамены по муниципальному управлению и истории Киева.

“Эх, Киев – Вечный Город Киев, часть Всемирного Града! Что с тобой сталось? Что ждет тебя?

“Смерть можно побороть усильем воскресенья”, – писал Борис Пастернак.

Бог в помощь нам!”

А.Анисимов, “Скорбное бесчувствие”